Аден встретил эльфа непривычной пустотой. Не шумели торговцы на рыночной площади, не громыхали по улочкам телеги с различными грузами, хозяйки не перекликались из окон вторых этажей, пересказывая свежие новости, не носились стайки детей разных рас, играя то в войну, то в прятки. Только четверки стражей двигались от угла до угла улиц, останавливая каждого прохожего и о чем-то с ним беседуя. – Стой, кто таков? – две алебарды почти уперлись остриями Сэйту в грудь.
– Я с поручением от моей Гильдии, – эльф протянул стражам подорожную с разноцветными восковыми печатями. До сих пор ему не приходилось вынимать ее из заплечного мешка.
Стражи настороженно покрутили свиток в руках. На их лицах была нерешительность.
– Вашество… у нас приказ, – почти извиняясь, произнес старший в четверке. – Всех эльфов доставлять в ратушу, стало быть… У нас тут смертоубийство случилось, не гневайтесь.
– А что там, в ратуше? – пожал плечами пресвитер.
– Там пара уцелевших свидетелей. Говорят, что убийцу опознают даже через сто лет, так уж он им запомнился.
– Ну, ладно, – неохотно протянул эльф. – Надеюсь, это займет не много времени?
– Да нет, вашество, они только глянут разок. Вашего брата в городе уже и не осталось почти – кто уехал, кто после проверки дома сидит. Так что ждать не придется.
– Хорошо, иду. Как тут пройти покороче? – оглянулся Сэйт.
– А вот проулочком и по лесенке вниз, а там налево и еще одним проулочком – аккурат к ратуше выйдете! – с облегчением показал рукой в латной рукавице стражник. Он явно уже не один раз натыкался на знатных светлых эльфов, которые и слышать не хотели о каких-то проверках. Покладистый жрец был большой удачей для патрульного.
Сэйт свернул в указанный проулок и осторожно оглянулся. Стражники двинулись дальше, не присматриваясь, куда он пошел. Его спокойствие сыграло свою роль. Но ему нельзя показываться в ратуше! Если там находится кто-то из уцелевших слуг Нолдален, они без труда опознают его. Возможно, не как убийцу, но эльфу не хотелось чтобы его хоть что-то связывало с давешним пожаром. Что же делать? Если выйти на другую улицу, то новая четверка стражей остановит его и снова отправит в ратушу. Наверняка, только после проверки дают какой-то пропуск, которого у него нету. За ворота его не выпустят. Драконов Гильдии сейчас в Адене нет. У Врат, конечно, тоже дежурит стража.
Эльф свернул в темную щель между домов и попробовал протиснуться по ней как можно глубже. К его удивлению, она привела его в крохотный дворик, усаженный цветущими кустами. Резная калитка вела куда-то за высокую каменную ограду. Сэйт выглянул через прутья – и отшатнулся. Дворик примыкал прямо к заднему двору ратуши. Вот так не повезло! Впрочем, ни здесь, среди кустов, ни на мощеном дворе ратуши никого не было. Эльф присел на выступ ограды – перевести дух. Вдруг через пару минут над его головой по ту сторону ограды раздались голоса:
– Хорошо, что девочку успели увести.
– Еще неизвестно, куда ее увели. Может, как хозяйку...
– Да нет, Рава, если уж она сама отправилась с тем эльфом, значит ничего плохого ей там не угрожало. Пусть хозяйка и запрещала обучать малышку, мы-то знаем, что колдовская сила в девочке была. Она и вора учуяла тогда ночью, и про бешеного волка предсказала.
– Так-то оно так, но ведь этот эльф мог быть колдуном почище нашей бедняжки.
– Не знаю, как тебе, а мне его лицо дюже понравилось. Хорошее у него лицо было, не то, что у другого.
– А мне вот кажется, что ничего такого. На хозяйку он зыркнул – только искры посыпались.
– Зато второй смотрел-то ласково, а потом этим кинжалом – раз, – сердито возразил первый голос.
– Верно, Ореза, – сникла вторая женщина. Сэйт готов был поклясться, что Орезой величают ту орчиху, что сунула Лие кулек с пирожками на прощанье. А вторую он опознать не мог. Возможно, ее и не было возле ворот в тот памятный вечер.
– Так что вот так, – мощный кулак ощутимо покачнул ограду над головой эльфа. – Ежли бы мне довелось увидеть того молодого, что девочку увел, я бы страже про него ни слова не сказала. Что знают трое – знает гоблин, как говорил мой отец.
– А я и не видала его, почитай. Так, в щелочку немного, – поспешно согласилась неведомая Рава. – Так чего ж я наговаривать буду зря?
– Пойдем уже, – орчиха притопнула ногой, будто проверяя прочность булыжной мостовой. – Может, кто нас ждет, а мы с тобой тут лясы точим.
– Скорей бы нас отпустили, – закряхтела Рава. – Неужто они думают, что убийца сейчас заявится прям в город?
– Отпустят, отпустят, – Ореза утащила свою товарку в сторону ратуши.
Сэйт усмехнулся, с облегчением переводя дух. Эльф не испытывал ни малейших иллюзий по поводу услышанного диалога. Слова поварихи предназначались ему лично. У орков слишком хороший нюх, чтобы списать это все на случайность. Сэйта ничуть не удивило бы, если бы оказалось, что Ореза учуяла его еще на подходе к Ратуше и специально отпросилась подышать воздухом. Наверняка, от занятий кулинарией ее чутье только обострилось. Ну, что ж! Во всяком случае, он может больше не опасаться опознания. Пресвитер неторопливо выбрался в переулок и двинулся в сторону ратуши.
Ореза обошла эльфа со всех сторон, как медведица, вынюхивающая мед, скрытый в рассохшемся дереве.
– Нет, ваша милость, этого я тоже никогда не видела.
– И я не видела, – пискнула Рава, оказавшаяся сухой, чопорной женщиной средних лет. – Я, если честно, их эльфийскую милость друг от друга плохо отличаю, но тот злодей точно постарше был.
– Прощения просим, – равнодушно кивнул Сэйту чиновник, записывая результаты опознания и протягивая магическую метку, похожую на плоскую бусину. – Носите ее в городе, и патрули вас больше не побеспокоят. Всего хорошего.
– Уронили вы, вашество! – Ореза подняла с пола скомканый лист бумаги. Даже не разворачивая его, Сэйт видел, что это список продуктов, сделанный крупным, разборчивым почерком, совсем не похожим на его эльфийскую скоропись.
– Да, конечно, – он поспешно принял бумажку из крепких ладоней орчихи. – Хорошо, что вы заметили, уважаемая.
– Мы, орки, всегда все замечаем, – с легким кокетством произнесла повариха. Чиновник поморщился: нашла с кем заигрывать, глупая баба! Эльфийский жрец был по плечо Орезе, и интересовался ее прелестями явно не больше, чем колоннами ратуши.
– Всего доброго, всего хорошего! – поторопил он посетителя. Эльф коротко склонил голову и вышел.
– Пойдем мы домой, пожалуй, – неожиданно заявила свидетельница.
– Как домой? – изумился чиновник. – А убийца?
– Да не придет он, – махнула рукой орчиха. – Вы бы вот пришли?
– Да, но.... вы сами вызвались... – чинуша явно растерялся. – Столько дней... И есть поверье, что преступника тянет на место преступления.
– Ну, ежли кого еще притянет, вы знаете, где нас найти, – отрезала повариха. – Мы с Равой устали, а нам еще вещи разбирать на пожарище и работу искать, опять же.
– Ну хорошо, – чиновник сдался. Перспектива покинуть казенные стены раньше времени обрадовала его. – Благодарю за помощь.
– Всегда пожалуйста, – вежливо отозвалась Рава, еле поспевая за мощной подругой к выходу. – Всего вам добренького!
Сэйт ждал свидетельниц за углом, там, где начинался проход к засаженному цветами дворику. Внизу, под списком, он обнаружил всего одно слово: «Жди!». Ореза усмехнулась, увидев его, неспешно отперла входную дверь дома и жестом пригласила эльфа войти. Рава недоуменно косилась на неожиданного гостя.
– Садитесь у очага, вашств, – Ореза широким жестом смахнула с мягкой скамьи какие-то тряпки. – Я вам налью яблочного сидра.
– Вы что-то хотели мне рассказать? – Сэйт опустился на лавку, слегка улыбаясь.
– Ты лучше уж спрашивай сам, – вздохнула Ореза. – Только сперва скажи – как там наша девочка?
– Лия в полном порядке, в безопасном месте. У нее теперь есть подружки. Она будет учиться, – Сэйт кивнул орчихе. – Я собирался купить ей книжек. Меня интересует все, что вы можете рассказать о ней и о ее тете.
– О мертвых пока не будем, – орчиха сделала ритуальный жест сложеными ладонями. – ее душа еще не упокоенна. А Лию я знаю последние двадцать лет. Нолдален в тот год уволила своих слуг подчистую. Ходили слухи, что кто-то проворовался, и хозяйка сорвала гнев на всех разом. Но, поскольку никого из старожилов в доме не осталось, спросить было не у кого. Набрали нас, и с тех пор я жила в том доме. Мужа у меня нет, родня далеко, поэтому ночевать я никуда не уходила.
– Сколько лет Лие? – задал Сэйт вопрос, услышанный от Сонечки. Повариха замялась.
– Огнем клянусь, не знаю. Мы-то, орки, взрослеем быстро, точно люди, а уж потом долго не стареем. А вы-то и растете дольше всех, и не стареете после совсем. Выглядит Лия как тростиночка, но фигурка вполне взрослая, вы ж сами видели. Когда я пришла к Нолдален работать, девочка была мрачная, серьезная такая. Я уж старалась ее развлечь чем-либо, и садовник наш тоже пытался порадовать дите. С нами девочка начала улыбаться, немножко играть. Но возраст... в этом я не разбираюсь. Грудной мы ее не видели, это точно.
– Может ли ей быть около семидесяти лет? – быстро прикинул Сэйт юный по меркам его народа возраст, на который выглядела девушка. – Лия не вспоминала о чем-то, что происходило уже давно? Война или затмение, или рождение кронпринца – что угодно?
– Да где же ей, бедняжке, про какую войну или там про принца знать, – вздохнула орчиха. – Сидела она в своей комнате, словно в клетке. Только одно могу сказать точно: Лия застала те времена, когда дети Нолдален дома еще жили. Теперь-то они все поразъехались кто куда.
– Она рассказывала что-то о своих кузенах? – эльф подался вперед.
– Похоже, что не больно-то они с ней игрались, вот что я поняла. И учиться девочке с ними не позволяли. Поэтому все, что она говорила: как Тайа музыке училась да как Нир цифры складывал. И то, похоже, в щелочку это подсмотрела.
– Значит, ее кузенам сейчас должно быть примерно столько же лет, сколько и самой Лие? – задумался вслух Сэйт, глядя в свою кружку.
«Но при этом они уже покинули отчий дом и живут самостоятельной жизнью», – продолжал быстро прикидывать он. – «Конечно, разница между ними может быть немного побольше. Возможно, Лия подсматривала за детьми Нолдален совсем еще крошкой, и учиться ее не пустили потому, что девочка была еще мала. Обычно малышам хочется того же, что есть у старших детей, и они обижаются, когда им в этом отказывают. А с возрастом стало заметнее помутнение рассудка Лии, или что там послужило причиной ее изоляции? Тогда все сходится: для эльфов разница между детьми в сорок-пятьдесят лет уже достаточно значительна, чтобы младший ребенок еще оставался на попечении взрослых, а старший уже сам завел семью. Для людей же этот интервал может составлять всего восемь-десять лет.»
– Нужно отыскать их, – задумчиво произнес Сэйт. – И расспросить...
– Не отыщете вы их, господин, – покачала головой Ореза. – Если уж они на похороны матери не явились, значит знают что-то этакое...
– Ну хорошо. А кто же должен был забрать Лию?
– И про это ничего я не знаю, – огорчилась повариха. – Разве ж нам докладывали хозяйкины дела?
– Ну а что все-таки произошло после моего ухода? – Сэйт мысленно прикидывал, не стоит ли погрузить орчиху в легкий транс, чтобы помочь ей вспомнить мельчайшие подробности. Но та, похоже, раслаблялась самостоятельно. С кувшином в руке вместо кружки, она большими глотками пила что-то пахнувшее совсем не так, как яблочный сидр в чашке у эльфа.
– Да вот, не прошло и получаса, как в ворота постучали, и тихонько так. Нолдален сама спустилась, потому как стук был условный, ну чисто барабаны шаманские: там-тара-там-там. Привела на кухню эльфа из вашенских, светлого. Солидный мужчина, одет богато. О Лие он, видно, стал говорить еще с порога, потому как в кухне они уже спорили вовсю, но по-своему этак, по-господски, вежливо да с вывертами. Хозяйка уверяла, что гость присылал жреца с условными словами – а тот ярился, что подобная глупость ему бы и в голову не пришла. Я вышла поскорее, да ходу оттуда. Ясно было, что этому типу свидетели не нужны. Только я в сад выбежала, где домик для слуг, как сзади грохнуло и дом разом занялся со всех сторон. Я сперва вон за Равой кинулась, в детское крыло. У нее в тот день спину скрутило, сама бы она с кровати не встала. А уж потом побежала к хозяйке. Но там помощи не требовалось: Нолдален уже была мертвее камня. Я ее вынесла, конечно, из пожара, да толку-то. Колдуны, которые на нее потом смотрели, сказали, что это кинжал какой-то особый был, смертоносный, – орчиха вопросительно глянула на Сэйта.
– Да, я слышал о таком, – подтвердил эльф.
– Ну, вот и все. Перебрались мы к Раве в этот домик и решили вас поджидать. Никак не могло быть, чтобы вы сюда снова не явились, потому что Лия с вами очень уж легко пошла, без малейших сомнений. А значит, хорошая у вас душа и зла вы не замышляете.
– Да, я понял. Потом ты учуяла мой запах на улице и решила предупредить, что не расскажешь магистратуре о моей роли во всем этом, чтобы я не начал прятаться от тебя.
– В точности, – кивнула орчиха. – Вот и все, что я знаю. А если что забыла, так Вы сами спрашивайте.
Сэйт сосредоточился и начал медленно задавать Орезе вопросы. Иногда он спрашивал и Раву, но та знала о девочке гораздо меньше, хозяйку всю жизнь боялась, и создавалось впечатление, что эта тощая горничная провела два десятка лет, скрываясь по темным углам в огромном доме. Он узнал немало важных мелочей о Лие, но так и не добился ответа на главный вопрос: кто и зачем поместил девочку в дом Нолдален? Кто собирался забрать ее и так жестоко отомстил упустившей девочку темной эльфийке? И был ли этот кто-то одним и тем же светлым эльфом, виденным Орезой, или нет?
– Нет, миленький, – повариха прихлебывала орочий полынный эль из кувшина и постепенно становилась все фамильярнее с Сэйтом. Впрочем, эльфу это даже нравилось. Она вела себя с ним как-то по-родственному, напоминая о детстве в приграничном городке, где соседи разных рас точно так же обращались с подрастающими детьми. – Тот злодей не был колдуном, и жрецом он тоже не был. Уж на что я при кухне смолоду, а все равно скажу тебе точно: это был воин, каких поискать. А что кинжал колдовской был да пожар – это у него что-то с собой припасено было или помощник имелся, которого я не видала.
– Что ж, благослови вас боги! – поклонился Сэйт обеим женщинам. – Надеюсь, что ваша храбрость не доставит вам хлопот.
– Ну, не такие уж мы дуры, – покачала головой Рава. – Домик-то мы уже продали и собираемся завтра же уехать в другое место, где нас никто не знает.
– Удачи вам! – пожелал эльф.
– И тебе, миленький, и тебе! Береги нашу девочку, она очень добрая. Доброго-то всякий обидеть может... – вздохнула орчиха, переворачивая опустевший кувшин.
Отпирая пресвитеру дверь, орчиха наморщила лоб и произнесла задумчиво:
– Еще вот что. Хозяйка Лию, конечно, стыдилась и все такое. Но вот почему она запрещала девочке сны свои нам рассказывать? Спервоначалу Лия как выйдет к нам в кухню утром, глазищи свои распахнет и давай чисто сказку говорить. До того интересно – многие слуги из других концов дома специально подыскивали себе дело возле кухни в такие часы. А потом однажды Нолдален услыхала и запретила настрого. Мы-то не выдали бы, но девочка очень уж послушная была. Сказали нет – она и молчала. Может, припугнула ее тетка чем, не знаю. Ты вот книжки ей хочешь покупать, дело это хорошее. Только ты лучше научи ее всему, и она сама какие хочешь книжки напишет, такая уж придумщица! – с этими словами Ореза утерла глаза огромным фартуком и закрыла за Сэйтом дверь.
«Возвращаться всегда немного больно. Это похоже на прикосновение к давно сгладившемуся рубцу, к побелевшему незаметному шраму. На вид кожа давно уже стала здоровой и ровной, но под ней скрывается плотный комок искалеченной плоти, тянущее воспоминание о страдании, о чужой силе, разорвавшей ее.
Воспоминания – это шрамы души. Даже самые светлые из них ранят нас невозможностью вернуться в прошлое. Что уж говорить о тяжелых, грустных, страшных?
Когда мы возвращаемся туда, где давно не были, нам требуется вся наша внутренняя сила, чтобы делать вид, будто ничего особенного не происходит. Подумаешь, сегодня мы здесь, а завтра снова отправимся в дальние края, чтобы вернуться через годы. Но эти годы уже прошли. И нас не было здесь. Как морской прилив, они утопили одно и обнажили другое. Ничто не осталось неизменным, только фрагменты прошлого, осколки былого, как старые стеклышки в новой мозаике. И мы снова сдираем корочку памяти, торопливо слизывая каплю воспоминаний, как кровь с царапины в детстве...»
Вивиан положила перо и подошла к распахнутому окну. Она сама не понимала, зачем пишет это бесконечное, похожее на исповедь, письмо. Письмо без адресата, которое она не собирается никуда посылать. Просто хотелось записывать свои ощущения. Ушедшее прошлое переполняло ее, и не только разрыв с Клайдом был тому виной. Она вернулась на Остров, в библиотеку, где провела столько лет ученичества, и не уставала находить знакомые детали, затерявшиеся среди новшеств.
Центральная деревня, раньше замусоренная и неприветливая, мокрой серой крысой жавшаяся к склону холма, теперь выглядела как зажиточные поселения южного Адена. Домики расцветились свежей краской. Крыши были заново прекрыты яркой черепицей. Окна все реже запирали ставнями. Днем они были распахнуты настежь, и пестрые занавески полоскались в утреннем бризе, как флаги крохотных замков. В палисадниках распускалось множество цветов. Гирлянды из свежих зеленых веток украшали деревенский храм. Прибавилось торговцев на крохотной площади. Открылись новые мастерские. Стайки школяров, снующие повсюду, выглядели не в пример более нарядными, чем во времена ученичества Вивиан. Даже робы малышей из некрашеной ткани были новенькими и ладно сидящими, словно магические наряды взрослых волшебников.
На многих деревьях в рощах, особенно вдоль дороги, висели светящиеся нити. Нехитрое детское заклинание придавало теперь всему Острову вид заброшенного парка, где опасности не настоящие, а приключения оканчиваются кружкой теплого молока в спальне. Почему-то раньше эти нити использовались только для того, чтобы пугать девочек по ночам.
Сияла новенькими стенами и Школа Магии. Когда-то покрытый рыжей вытоптанной травой двор красиво замостили зеленоватым камнем. В библиотеке новые, пахнущие свежим деревом стеллажи уходили под потолок. Чтобы добраться до верхних полок, ученики использовали плавающие между шкафами в воздухе светящиеся сферы. Плотно свернутый вихрь, как в боевом заклинании, без промедления поднимался и опускался по команде даже самых маленьких волшебников, мягко обхватывая учеников за лодыжки. Некоторые ребята постарше читали учебники, с важным видом восседая нога на ногу на этих вихрях. Но при виде преподавателей они торопливо вскакивали, отпуская искрящуюся сферу в свободное плаванье.
Лаборатории заполнила высококачественная хрустальная посуда, сделанная гномами. Вивиан знала, что Гильдия магов старается помогать Школе, но все равно была приятно удивлена, рассматривая множество приборов и приспособлений, облегчавших ребятам освоение азов алхимии и лекарского искусства.
На площади за окном под плывущую в утреннем воздухе мелодию кружилась какая-то парочка. Вивиан вздохнула. В дверь осторожно постучали.
– Войдите! – отозвалась девушка, с радостью отвлекаясь от своих мыслей.
– Утро доброе! – с улыбкой вошел в комнату Наставник-клирик. – Как тебе спалось?
– Замечательно. Тут у вас по-прежнему плавает столько знакомых мелодий...
– Представь себе, сколько лет ученики разбивали тут музыкальные кристаллы! – рассмеялся Наставник.
– Да уж. Я сама, помнится, записала песенку на деревенском празднике и уронила этот кристалл где-то за водопадом, возле пауков, – кивнула Вивиан.
– Надолго ли ты к нам, девочка? Твоя Гильдия не сообщала нам о каких-то назначениях, а с Церковью, насколько я помню, ты стараешься иметь дело поменьше.
– Ну... – замялась Вивиан. Ей было неловко рассказывать о ссоре с Клайдом. Этот старик любил их обоих, выделяя из числа прочих учеников. Лучше сказать часть правды – ведь у нее действительно есть дело на Острове.
– Если откровенно, то меня послали разузнать все ваши секреты, – сказала она, шутливо упирая руки в боки. – До нас дошли слухи, что магистр Лайонель сильно продвинулся в изучении структуры заклинаний. И что вы даже извлекаете из этого немалую пользу? – она вопросительно подняла брови.
– Ах, это. Я и не подумал, что это может быть полезно всем, – Наставник немного смутился. – Основная работа велась Лайонелем и его группой, но мы тоже кое-чем помогли ему. Ты обратила внимание, как теперь одеты наши ребята?
– Да, я была очень удивлена, – кивнула девушка. – Все такое новенькое, не то что у нас, когда одну и ту же робу передавали от старших учеников к младшим по сто раз.
– Так вот, не думай, что мы тут открыли швейную мастерскую, – подмигнул ей старик. – Это все Лайонель! Он разбирался с той частью заклинания, которая отвечает за копирование материальных предметов, поглощенных монстрами. Ну, знаешь. Нитки в пауках, уголь в орках...
– Да-да, конечно знаю, – подтвердила Вивиан.
– Ну вот, он стал изменять эти заклинания так, чтобы можно было скопировать любую вещь, поместив ее в монстра с помощью магии.
– И у него получилось? – девушке стало по-настоящему интересно.
– Пока не до конца. Не получается надежно управлять этим процессом. Но одного комплекта ученической одежды хватило на то, что бы теперь любой новичок мог сам обеспечить себя робой и посохом. Для курсантов мы тоже постарались. Иногда заклинание сбоит – выпадают выкройки вместо готовой одежды или заготовки вместо оружия. Но нам не нужно больше заботиться о латаных-перелатаных тряпках, чтобы хоть как-то одеть учеников. И денег это не требует – вещи просто возникают из воздуха. Ну а если кому-то не везет особенно долго, одноклассники всегда помогают ему.
– У вас тут стало значительно веселее с тех пор, как Клайд с Эмми покинули Остров. По их рассказам и по воспоминаниям Каоны тут была просто какая-то гражданская война среди учеников?
– Увы, это не совсем наша заслуга, – Наставник тяжело уселся на стул с высокой спинкой. – Сперва-то Радор навел тут порядок. Он закончил Школу и вернулся сюда преподавать боевую магию. У него ребята ходили по струнке, но даже он сам понимал, что дисциплинарные меры только усиливают скрытое напряжение. А потом... ученики начали уезжать отсюда. Уехали все задиры, все смутьяны и драчуны. Даже те, кто едва окончил пару классов. И мы не знаем, кто за всем этим стоит. Не думаю, что нам стоит радоваться этому.
– Да уж... – Вивиан нахмурилась. – Если их забирают Закатники или темные жрецы, то это здорово ослабляет наши позиции в мире. Но, с другой стороны, ты говоришь, что к ним попадают самые отпетые?
– Смотри на это шире, девочка, – Наставник покачал головой. – Самые решительные, самые честолюбивые и самые талантливые порой тоже.
– А что с теми, кто остался на острове? Они глупее уехавших? Послушное овечье стадо?
– Нет, слава Богине, они не так уж плохи. Есть несколько будущих магистров – у меня наметанный глаз, поверь. Ребята из Приграничья, которых прислал Клайд, очень хороши: талантливы, горят желанием стать священниками. С тех пор, как мы начали привозить сюда усыновленных детей-полукровок, у нас прибавилось будущих боевых магов.
– О! – обрадовалась проповедница. – Вы нашли способ сломить сопротивление Церкви?
– Да, и очень простой. Детишек ведь разбирают по семьям, независимо от их таланта. Очень мало кто из наших способен выгнать сироту, натерпевшегося в шахтах, на улицу. Поэтому мы теперь просто не уточняем, что эти дети не кровные для их родителей. Записываем сюда всех, кто не сильно выделяется своей внешностью. Насколько я знаю, с полуэльфами поступают подобным же образом. Гномы магии не учатся, и, насколько я слышал, к полукровкам относятся абсолютно как к родным детям, принимая их в ученики любых Цехов на выбор. Там никакой проблемы не существует. А вот у орков все сложнее. Они скованы вековыми традициями. Для них рождение ребенка смешанных кровей – это ослабление расы. И даже то, что эти дети беспрепятственно проходят обряд имяположения в священном огне Паагрио, не убеждает многих твердолобых в Элморе.
– Но так ли много способных к магии среди орчат-полукровок? – пожала плечами Вивиан. – Насколько я помню, у этих детей вообще редки способности к магии.
– Мало, но их ведь тоже надо обучать где-то. Мы стараемся подыскивать им приемных родителей-магов. Пока что это единственный способ для орчат начать свое обучение.
– А как же они будут проходить Испытание? – изумилась Вивиан.
– Пока что – никак, – Наставник сердито хлопнул ладонью по столу. – Мы ведем переговоры с шаманами орков, но их ответы больше похожи на замаскированные оскорбления. Двух ребят постарше, отправившихся в Элмор на Испытание, они вообще послали обучаться заново – у местных охотников, которых не берут даже в воинскую дружину. Нам стоило большого труда найти их в горах и увезти оттуда.
– В наше время – и такая дикость! – поразилась Вивиан. – Орки же совсем не похожи на своих низших собратьев, отчего у них так сильны предрассудки?
– Каждая раса нашего мира имеет свои сильные и слабые стороны, – пояснил Наставник. – Орки консервативны и с трудом воспринимают все новое. Но я уверен, что ты можешь вспомнить немало хорошего о них.
– Не знаю! – буркнула Вивиан, очень некстати вспомнив юную орчиху Миору, почему-то так часто оказывавшуюся в одном отряде в Клайдом в последний год. Светлокожая, невысокая, Миора выглядела как шаманы ее племени, но магического таланта в ней не обнаружили. Она обучалась воинской науке, и делала это с яростным желанием доказать всем, на что она способна. Вивиан даже нравилось это упорство, до тех пор, пока Миора не начала молчаливо следовать за Клайдом, куда бы его не направили. И кто ей только позволял? Неужели кому-то показалось, что эта полукровка будет лучшей парой для молодого священника, чем Пророчица? Или дело только в ее воинской доблести? Девушка ощутила себя запутавшейся. Оказывается, она способна на ревность. Не поздно ли испытывать это чувство к Клайду?
– Ну, мне пора отправляться в класс, – похлопал Вивиан по плечу Наставник. – Ты приходи потом в бибилиотеку Школы. Я покажу тебе еще кое-что, что помогает нам делать Школу особенным местом. – он тепло улыбнулся.
– Непременно приду, – кивнула девушка. – Схожу на дальний конец Острова к магистру Лайонелю и после обеда вернусь.
– К нему теперь можно отправиться Вратами, – с гордостью сказал клирик. – Мы наладили тут ученическую сеть телепортов. Теперь ребятам не нужно пробегать многие мили в любую погоду, чтобы выполнить задание преподавателей. И тренироваться проще, и проверять результаты экспериментов.
– Ну надо же! – восхитилась Вивиан. – У школяров настала хорошая жизнь!
– Мы стараемся, – кивнул Наставник очень серьезно и вышел.
Вивиан все-таки отправилась к магистру пешком. Погода стояла солнечная, ветер приносил отовсюду запах цветов и океанской соли. Ученики, как и прежде, выполняли разные задания преподавателей. Насколько было известно Пророчице, маги прикладывали немало усилий, чтобы сохранить популяцию низших монстров на этом острове. Если бы ретивые будущие маги и курсанты выбили их всех, освободившееся место могла занять какая-нибудь более мощная нечисть. Или дикие звери, не менее опасные от того, что появились на свет естественным путем.
На глазах у Вивиан группа ребят собирала разбросанные по песку возле деревни штаны и рубахи.
– Новички не подбирают их за собой, – пояснила одна девчушка, поймав взгляд волшебницы. – А мы решили на всякий случай приберегать часть.
– Очень разумно. – похвалила ее Вивиан, улыбаясь. Девчушка убежала, с кряхтением волоча целую кипу новеньких рубах.
Монстры почти не изменились. Конечно, здесь, как и в других местах обучения начинающих магов, возник после Преобразования круг возрождения слабых летучих бесенят, на которых успешно тренировались новички. Но в рощах и на полянах девушка увидела знакомые с детства силуэты тварей. Только некоторые их них были опутаны «ловчим дымом». Это неудачное заклинание было придумано кем-то из старших учеников Школы пару лет назад. Вивиан читала отчет об испытании. Ловчий дым должен был находить место, где вот-вот собирается появиться монстр, тем самым предупреждая учеников об опасности и помогая им находить добычу. Но в результате серо-сизые нити дыма просто приклеились намертво к некоторым монстрам, исчезая и появляясь теперь вместе с ними. Издалека казалось, что гоблины, орки и вервольфы зябко кутаются в рваные плащи. Когда Вивиан приближалась к тварям, дымка исчезала, снова появляясь на расстоянии.
Многие из них не только не бросались на превосходящую их по силе волшебницу, но и старались боком-боком отодвинуться с ее пути. Только какой-то оголтелый вервольф метнулся было наперерез ее посоху. Вспышка – и только зеленая трава у дороги. Не то что бесконечные схватки с этими тварями в детстве, когда силы кончаются и пот заливает глаза, а магическая энергия уходит в заклинания, как вода в песок. «Наверное, я была не очень-то счастлива в детстве»Ю – удивленно подумала Вивиан. Практическая магия давалась ей с трудом, предстоящая служба в храме навевала тоску. Только в библиотеке девочка находила утешение – окруженная книжными героями и заботой старика-библиотекаря.
«Удивительно, как светло выглядят эти воспоминания сегодня!» – девушка задумалась. – «Быть может, это потому, что сегодняшние заботы мне кажутся серьезными, настоящими, а тогдашние воспринимаются, как смешные и детские? Но не буду ли я через несколько десятилетий вспоминать сегодняшний день с такой же светлой грустью? Он покажется мне наполненным жизнью и легкой досадой, а не отчаяньем и горечью. Мне снова будет казаться, что я была почти ребенком, запутавшимся в жизни. Но ребенку не кажутся милыми и простыми его проблемы. Я же помню, как рыдала над сломанным посохом до тех пор, пока у меня не пошла носом кровь. Как огорчала меня невозможность сменить застиранное ученическое платье на настоящую магическую робу из волшебной ткани, так красиво сидящую на старших девочках. Как ссорилась с подругами и считала, что это конец света», – Вивиан вздохнула. – «Я и Клайда помню словно с двух разных точек зрения. Лохматого, слегка угрюмого мальчишку, которого мне бы сейчас захотелось прежде всего причесать – и симпатичного высокого ровесника, никак не замечающего мои маленькие ухищрения по привлечению его внимания. Я и цветы в волосы вплетала, и мазала руки пахучим маслом, целую неделю вышивала воротничок для своей робы и всегда пыталась коснуться его, передавая книги, а он словно не видел меня вообще. Во всяком случае, мне тогда так казалось. Почему я до сих пор не спросила у Клайда, думал ли он обо мне тогда?»
Дорога внезапно оборвалась. Дальше в роще меж деревьев двигались фигуры орков и каменные туши големов. Вивиан постаралась взять себя в руки. Она не может раскисать тут. Лучшее лекарство от мрачных мыслей – это работа до полного изнеможения. Девушка знала, куда ей отправиться, чтобы через пару дней с головой уйти в круговерть научной работы. Лайонель был не из тех, кто делает кому-либо поблажки – и в первую очередь старый магистр не делал их себе. В его присутствии никто не мог просто мечтать или грустить, глядя в окошко.
– Копать! Копать тут! – донесся до Вивиан его надтреснутый, но по-прежнему пронзительный голос. Дрессировка орков продолжалась. Недавно ученый сообщил в Гильдию магов об открытии способа закреплять у орков выработанные качества. Его питомцы теперь даже после возрождения помнили свои клички и слушались его команд. На сердце у Вивиан стало необычайно тепло. Пусть она не помнит своих родителей, пусть ее родичи обошлись с ней сурово, но в ее жизни были эти три замечательных старых мага: Наставник, библиотекарь и Лайонель. Они стали для девушки кем-то вроде добрых дядюшек, дав ей не столько знания, сколько искреннюю привязанность и заботу. Она отбросила свои мрачные мысли и торопливо двинулась к домику ученого.
