Марусенька сладко потянулась. Все, произошедшее ночью, представлялось гномишке если не полной победой, то, по крайней мере, большой удачей. Враг был... обезврежен, можно сказать. Жалко, что нельзя сейчас же вернуться с триумфом и предъявить его Кселле и прочим умникам, не верящим в способности гномишки. Ну ничего! Зато когда у Дарика мозги встанут на место, и он расколдует ее с Сонечкой, все очень удивятся. Под хорошее настроение гномишка развила бурную деятельность: напоила полусонного Дарика маскирующим зельем, раздула очажок, кое-как сложенный в этом закуте коридора из мелких булыжников, попутно починив его покосившийся дымоход, раскалила большой плоский камень и плюхнула на него десяток яиц подземной ящерицы, искать которые гномы учатся еще в малышатне. В шкворчащее блюдо гномишка нарезала похожих на крохотные синие кораллы грибов-рогатиков, от которых сразу пошел сытный мясной дух. Недаром гномы прозвали это неприглядное лакомство «подземным салом». Грибы накапливали масло, и порой были настолько жирными, что их использовали не для еды, а для изготовления факелов и разжигания сырых дров. У запасливой Марусеньки всегда были при себе крохотные мешочки с солью и перцем.
Еда, которую прислал новобранцам Волхан, представляла из себя шесть подсохших лепешек, кувшин сильно разбавленного пива и два яблока – видимо, предназначавшиеся девушкам. К тому моменту, когда на упоительный запах из своих нор выползли Седди, Ораг, Лария и Беш, гномишка успела превратить два невзрачных, подвявших плода в аппетитные кружочки, обжаренные на том же камне и разложенные по лепешкам, как по тарелкам.
Пиво облагородить не удалось, и гномишка горестно вздыхала, глядя на мутную брагу. Зато в небольшом котелке, принесенном вместе с продуктами, Марусенька заварила настой коричневого лишайника, наковырянного ею из самых темных щелей в коридоре. Она заранее усмехалась, предвкушая сюрприз: судя по всему, обитатели этого подземелья еще не открыли секрет вкуснейшего напитка гномов, сладкого и густого. Он напоминал гномишке грушевый компот, которым угощал ее однажды Клайд. Трудно было поверить, что получался отвар из неприглядных на вид буро-слизистых ошметков. Эта помесь чая и компота пахла сухими ягодами. Сам по себе лишайник тоже был съедобным, но до того вязал рот, что есть его в сыром виде могли только любопытные малыши, тянущие в рот все подряд.
Вытаращенные глаза новых знакомых и Седди вознаградили ее труды с лихвой. Плоский камень выглядел не как застеленный скатертью стол в зажиточном гномском доме, но был вполне сравним с привалом удачливых охотников или трапезой порядочных шахтеров.
Под пиво гномишка определила «чаши» из найденных поблизости небольших круглых каменных миндалин-жеод, которые просто валялись на полу коридора, как обыкновенные булыжники. Эти камешки, полые внутри, любой обученный гном различал так же легко, как человек различает на лугу ромашки среди одуванчиков. Полусферы у нее без инструментов получились неровные, позорище просто, зато, серые снаружи, камни изнутри полыхали сиреневой аметистовой начинкой-друзой. Получилось не хуже эльфийских хрустальных чаш... если, конечно, смотреть на них только сверху.
А для горячего отвара Марусенька сплела неказистые кружки из белесого лыка, которое нарезала с пробивающих потолок корней. Похожие на узкие плетеные корзиночки, они казались скорее решетом, чем кружкой, но тем не менее отлично держали воду. В них даже можно было кипятить воду – если умело подвесить плетушку над угольным жаром, так, чтобы вода закипела, а лубяные волокна даже не начали тлеть.
Даже привычный к мастерству своего народа Седди не скрывал восхищения, не забывая, впрочем, время от времени гыкать и пускать пузыри.
Все-таки караванщика не обучали секретам различного мастерства так старательно, как Марусеньку. Он с детства готовился покинуть Сердце гор и помогать отцу и братьям.
Сама-то девушка осознавала, что ее наставницы из гильдии Кулинаров только недовольно покачали бы головами, видя состряпанный ученицей завтрак. Слишком много вольностей, никакого почтения к канонам Варки, Тушения и Запекания, а о соблюдении рецептуры и речи нет!
Но подземные обитатели стояли в почтительном отдалении от сервированного камня, словно внезапно пораженные Корнем дриады. Они вдыхали упоительный аромат, глотали слюни и не решались подойти. В коридорах посягательство на чужую еду каралось очень строго. Никому, кроме Седди не приходило в голову, что гномишка собирается разделить с ними роскошную трапезу.
Последним из своего отнорка показался Дарик. Подсунутое ему гномишкой перед пробуждением маскировочное зелье уже начало действовать, но никто, похоже, этого не замечал. Действительно, кто станет присматриваться к внешности чокнутого? А полюбоваться меж тем было на что. Волшебное средство не меняло ничего настолько, чтобы вчерашние соседи с воплем шарахнулись от незнакомца. Немного потемнела кожа, чуть посветлели волосы, нос заострился, подбородок, напротив, стал мягче и безвольнее. Уши упруго проглянули сквозь волосы, шея стала казаться тоньше, руки неухоженнее, ногти круглее, глаза налились нездоровой желтизной, скрывавшей их настоящий цвет: не разберешь, карие они или зеленые? А может вовсе серые? Наблюдательная гномишка одобрительно усмехнулась. Если и с аурой у клирика творятся похожие вещи, то его не опознают ни Клайд, ни Кселла, ни даже магистр Лежен.
– Кх-м... – гулко откашлялся однорукий Ораг. – Слыхал я, что в дальнем клане за источниками хорошо жили, но чтоб такое... Где ж ты все это прятала, а?
– Как красиво! – всплеснула руками Лария. – Как в сказке! Ты выменяла это за какое-нибудь оружие?
– Кушать... – мечтательно протянул Беш, не решаясь двинуться к столу без своей покровительницы.
– Да вы что? – изумленно и возмущенно воскликнула Марусенька. – Я не прятала и не выменивала! Я это все просто только что приготовила! Из того, что под рукой было. И хватит на это пялиться, яишница остывает! – добавила она немного сердито. – Садитесь скорее.
Второго приглашения не потребовалось. Подземники расселись вокруг камня, степенно дожидаясь, когда повариха разделит еду поровну между всеми. Не успела гномишка всплеснуть руками по поводу отсутствующих вилок и ложек, как огромные куски яишницы начали исчезать словно по волшебству. За ними последовали лепешки с кружочками печеных яблок и теплый сладкий отвар. Отхлебнув после этого великолепия местного пива, Ораг невольно сморщился и сплюнул себе за спину.
– Ну и пойло, грамп побери! Сразу чувствуется, что к этому-то ты руку не приложила, девочка! – усмехнулся калека. – Зря только испачкала такие красивые чашки. Небось они кучу денег стоят.
– Ничего они не стоят, – небрежно повела рукой Марусенька. – Вон, на полу у вас валяются.
– Похоже, твой клан и впрямь жил неплохо. И обучал хороших мастеров, – кивнула Лария. – Сделать такие чаши и такие плетенки сплести тут не сумеет ни один, я думаю. И ты еще говоришь, что только мечи точить умеешь? – полуэльфка хитро прищурилась.
– Ну да, – простодушно расширила глаза гномка. – Мечи – это ж мастерство! А это все так, для удовольствия.
– Представляю, как же ты тогда их точишь, – пробормотал Ораг, пытаясь скрыть сытую отрыжку.
Марусенька скромно потупилась. Ей, давно уже прошедшей первое Испытание на мастера-оружейника, заточка и ремонт оружия представлялись забавой типа плетения кружек из лыка. Она действительно могла плохонький кривоватый короткий меч человеческой ковки превратить в сносный кинжал, почти неотличимый по остроте, изяществу и долговечности от эльфийского мифрилового, а из древнего ржавого доспеха сделать броню, достойную королевской стражи. Но эти навыки для гномки были не мастерством, а просто небольшой хитростью, рассчитанной на простоватых покупателей верхнего мира. Ее соплеменники ценили в оружии не внешний вид, не камушки в рукояти, не узоры на клинке, а свойства сплава, точность балансировки, способ заточки, множество особых методов закалки и травления. И высот в этих важных умениях девушка пока еще не достигла.
– Можно я возьму эту чашку? – довольно отчетливо выговорил Беш, любуясь игрой тусклого света на гранях аметистов.
– Положи, положи, – испугалась чего-то Ларина. – Это не наше, это Авен.
– Да пусть берет, – вздохнула Марусенька. Ей льстило восхищение, но совсем уж приниженное поклонение ее талантам скорее раздражало гномишку. – Я еще сделаю, если надо.
– Я думаю, – раздался в проходе звучный голос Волхана, – что чашками ты сможешь заняться потом, девочка. Я очень рад заполучить в свой клан настоящего мастера. Оружие – это то, что нам сейчас нужнее всего. И тебе придется серьезно поработать в ближайшие дни. Я дам тебе помощников и кормить буду хорошо, но на игрушки времени не останется.
– Что, наш сосед сложил лапки? – хмуро поинтересовался Ораг.
– Свакс-то? – усмехнулся старик. – Да он их никогда и не задирал. Ему достаточно тех благ, которые они получают за свою целебную воду и за изумруды, что попадаются на его территории в самых глубоких норах. Завоевать его не позволят стражи – иначе добыча камушков может пострадать. А ввязываться в чужие разборки его клан ни за что не станет. Попрячутся по норам, пока Грой будет пробираться к нам в тыл.
– Думаешь, он зайдет с севера? – деловито продолжал расспрашивать Ораг.
Вождь клана задумался на минуту. Его морщинистое лицо казалось спокойным, но глаза выдавали глубокую тревогу.
– Если с Севера – это еще ничего, – признался он. – Северный конец мы укрепили достаточно мощно. Там полно баррикад, ловушек и подвесных мостов. Во многих местах довольно пары арбалетчиков чтобы держать нападающих несколько часов. Но вот если Грой зайдет снизу...
– Скорее всего он так и сделает. Нападение на другой клан – это уже большой риск. Неизвестно, что решат надсмтрщики. Многие отправились в шахты за меньшие провинности. Так что можно быть уверенными – он не пожалеет своих – ни стариков, ни детей, и пойдет снизу.
– Фу-у! – на кукольном личике Ларины появилось отвращение пополам с ужасом. – Вы хотите сказать, что Грой способен привести на наши головы трупоедов?
– Да, детка, – усмехнулся Волхан. – И грампов, и барвазов, и всю прочую нечисть, что водится в нижних уровнях.
– Он не соображает, что после нас они подзакусят его людьми? – поднял брови Беш. Ларина смутилась, дернула его за рукав и испуганно уставилась на вождя.
– Успокойся, я сразу понял, что твой друг не такой уж придурок, – хмыкнул тот. – Да и ты, коротышка, можешь не стараться так сильно пускать слюни. Я не сдам вас надсмотрщикам, и мои ребята тоже не продадут никого.
Седди шумно втянул слюну, повисшую ниточкой до пояса и закашлялся. Все невесело рассмеялись этому разоблачению.
Перестав корчить дурацкие рожи, гном тем не менее не принимал участия в обсуждении обороны: он практически ничего не понимал в здешних реалиях. Кто такие грампы и барвазы? Эти слова были известны караванщику только как грязные орочьи ругательства. Видимо, подземники так называли каких-то монстров? Но каких? Почему старик, явно не глупый, укрепил только северные коридоры и не позаботился о нижних?
А вот Марусенька не стеснялась задавать вопросы, правда стараясь не выдать свою неосведомленность:
– Грампы – это ракырны что ли у вас так называются? – невинно поинтересовалась она, легко выдумывая словечки позаковыристее.
– Ракырны? – в свою очередь удивился Ораг. – Грампы – это твари такие глубинные, с крыльями, а барвазы – еще хуже, навроде глаза с когтями вокруг.
– Красные такие демоны? – небрежно уточнила Марусенька. – Ну точно, ракырны. А глазастых мы называли карубы. Наш вождь хотел придумать для всего важного секретные слова, чтобы враги не подслушали, – она понурилась, словно сраженная горестными воспоминаниями.
– Но это вам не помогло, да, девочка? – мягко уточнил Волхан. – Ничего, я надеюсь, что мы справимся и с демонами, и с Гроем. На наших уровнях этим тварям неуютно, как нам в ледяной воде. Поэтому нам нужно будет лишь тянуть время и сдерживать их атаки. Когда глубинные монстры уйдут к себе, Грой будет не так уж опасен. Особенно если ты поможешь нам с оружием. Попрощайся со своими соседями и пойдем набирать тебе помощников. У меня есть пара мальчишек весьма умелых с разными железками. Если ты обучишь их...
– Прости, вождь, – Марусенька склонила голову. – Ты можешь отказать мне, но я прошу тебя назначить всех, кто тут есть, в мою команду. Твоих мальчишек я тоже возьму, конечно, – поспешно добавила она.
И снова Волхан хитро прищурился, глядя на гномишку. Он казался довольным. Но тем не менее строго спросил:
– Почему эти, а? Я не собираюсь играть в игрушки и возиться с необученными новичками, – покачал он головой. – Для них найдутся другие дела.
– Я не играю. Мой друг Кор обучен работе с оружием. Поменьше меня, потому что его действительно недавно стукнуло камнем по башке. Но лучше всех твоих мальчишек, поверь.
Седди коротко кивнул, глядя на вождя. Марусенька продолжала:
– Ларина умеет плести веревки – а мне будут нужны и тросы для обмотки рукоятей, и тетива для луков, и петли для ножен, и многое другое. У тебя в клане есть более опытная верводеля? – гномишка выглядела так, словно глубоко извиняется. – Кожевенник мне тоже нужен. – она махнула рукой в сторону Беша. – Не для того, чтобы сшить мне ботинки, разумеется. Сам подумай!
А Ораг очень сильный – глянь на нас, разве мы сможем часами раздувать горн или бить кувалдой несколько часов кряду? Поэтому я хочу взять и его тоже.
– Ну-ну, – от души рассмеялся Волхан. Его лицо-маску рассекли еще более глубокие морщины-трещины. – А что ты придумала для отвального шлака?
– Ничего, кроме того, что ты сам поручил нам за ним присматривать. Если у тебя есть лишние люди, которые возьмутся за это вместо нас... – Марусенька наклонила голову, глядя вождю в глаза.
– Нет, у меня нет лишних людей. Кроме тех, за кем и так нужен присмотр: дети, больные, – вздохнул Волхан. – Не задирай нос, девочка, но мне кажется, ты станешь когда-нибудь неплохим вождем. Если не допрыгаешься раньше. – он еще раз рассмеялся. – Хорошо, я оставляю всех новичков тебе и пришлю за вами мальчишек. Они покажут тебе, что у нас есть, а ты скажешь, что из этого можно сделать, – с этими словами вождь кивнул и покинул закуток. Некоторое время над камнем-столом висела тишина. Потом Беш тихо сказал:
– Я умею тачать кожаные доспехи и щиты обтягивать кожей. А еще я умею стрелять из пращи. В коридорах это может пригодится – камней всюду полно.
– Ладно, покажешь мне потом как это делать, – кивнула ему Марусенька. – Сначала мне нужно прикинуть, что нам вообще предстоит сделать.
Седди с интересом смотрел на свою подружку. Она словно не командовала по-настоящему, а игралась в маленького командира, в любой момент готовая сгладить чье-то недовольство шуткой или улыбкой. Но при этом все постепенно начинали что-то делать возле нее, даже одурманенный клирик с желтыми глазами медленно собирал со стола посуду и старательно споласкивал ее холодной водой из родничка. В преддверии заварухи гному как никогда хотелось быть вооруженным. Он постарался подойти к подруге как можно ближе и не разжимая губ спросить:
– Когда мы пойдем за нашим оружием?
– Ты разве не понял? – Марусенька громко забултыхала котелком под струей, заглушая свои слова. – Та пещерка, где мы переодевались на территории Гроя. Хочешь прогуляться к нему в гости?
– Нет, – хмуро пожал плечами Седди. – Но хорошее оружие нам бы пригодилось.
– Погоди, может быть нам этот... конфликт окажется на руку, – успокоила его гномишка. – Я кое-что придумала, потом скажу.
– Нам ведь пора уходить, правильно? – уточнил гном. – Уводить твоего клирика наверх?
– Ну-у... – Марусенька откровенно смутилась. – Не прям сейчас, хорошо? Не можем же мы бросить всех: и этих новичков, и Волхана без оружия...
– Ты что? – едва не заорал Седди. – Хочешь влезть в эту кашу?
– Точно, – кивнула девушка, довольно холодно окидывая его взглядом. – В самую гущу!
– Прости, – Седди махнул рукой. – Ты права. Без оружия мы отсюда все равно не выберемся, а единственный способ до него добраться – активное участие в обороне, так?
– Может быть, – задумчиво кивнула Марусенька. – Не волнуйся за меня, я правда неплохо умею чинить всякие штуки. Вполне возможно, что мне удастся сделать для нас с тобой что-нибудь приличное.
– Ладно, – пожал плечами Седди. – Все равно мы тут как в ловушке.
– Да, в ловушке... – согласилась Марусенька, но ее взгляд при этом переходил от одного члена их новой команды к другому. Новички собирали нехитрые пожитки и даже запихивали в мешки примятую солому. Не так просто было достать ее в подземных коридорах.
Присланные Волханом мальчишки разнились настолько, что при виде этой парочки у всех на губах невольно заиграли улыбки. Один явно орочьих кровей, кряжистый и плечистый, но с очень бледной, почти потерявшей зеленый оттенок кожей; и второй, с круглыми глазами молодого гнома на человеческом лице, низенький, худой, весь скособоченный, явно переболевший чем-то в младенчестве.
– Я – Кэрр, он – Микар, – коротко сказал орчонок вместо приветствия. – Нам туда, – и он, развернувшись, повел новичков вглубь восточных коридоров.
Марусенька по дороге внимательно осматривала каждую щель. Раздумье на ее лице сменялось радостными усмешками и хитрыми гримасами. Гномишка явно что-то задумывала. Седди шел рядом с клириком, с беспокойством присматриваясь к человеку. Он не доверял ничему в этом существе: ни его внезапному безумию, ни ночным слезам. Враг – это враг, и он не может стать другом, он может только ожидать случая ударить в спину. Гном твердо решил не спускать с колдуна глаз.
Парнишки привели команду в довольно просторное помещение. Оно охранялось двойным кольцом дружинников Волхана, и в коридорах, ведущих сюда, даже имелись кое-как сделанные деревянные ворота, запиравшиеся на засовы.
Марусенька огляделась и коротко присвистнула. В пещере высились груды оружия, занимая больше половины площади и по высоте достигая груди гномишки. Но что это была за рухлядь! Проржавевшие клинки без рукоятей, выщербленные сабли, погнутые алебарды, которыми будто долбили камни, кинжалы, скрученные винтом, трухлявые арбалеты, от которых при прикосновении оставались лишь бронзовые накладки да горсть трухи, обломки копий с треснувшими наконечниками, головки стрел до того обросшие наростами извести и ржавчины, что больше походили на картошку или диковинные грибы. Гномишка тоскливо вздохнула.
– Где вы откопали это все, Кэрр? – спросила она у помощника.
– Нашли большую могилу, – пожал тот плечами. – Яма с водой, в ней кости и оружие. Мы перетаскали все. Я много починил, – орчонок с гордостью показал гномишке кинжал из черной бронзы, на котором виднелись грубые следы шлифовки. Вдоль дальней стены были сделанны неказистые подставки, в которых торчали копья, дротики, двуручные мечи: результат труда главных умельцев клана. Даже Седди поморщился при виде этого. Конечно, он скорее оценивал оружие как товар, но это не получилось бы продать даже за самую мелкую монетку. Оно было хуже всего, когда-либо виденного гномом. Хуже ученических клинков, которые не брали даже в обмен на кружку пива. Хуже тех кривых поделок, что выползают из-под молотов первоклассников. Мусор, не подлежащий восстановлению.
Но Марусенька думала иначе. Она перестала огорченно охать и сопеть, подбоченилась и решительно приказала всем разбирать кучу.
– Сюда складывайте мечи, сюда кинжалы, сюда щиты и кастеты... – распоряжалась она. Девушка и сама таскала, катила, тянула, не покладая рук.
– Ну вот... – очень довольная, заявила она через пару часов.
Замечала ли гномишка, что время от времени в воротах появляется Волхан и наблюдает за работой команды, Седди не знал. Виду не подавала, это точно. Вождь качал головой и тихо уходил, потом появлялся снова. Караванщик понимал его беспокойство. Вождь отвечает за своих людей. Неизвестно, какие еще планы были у него, кроме обороны. Может быть – прятаться или сдаваться Грою. Но Марусенька дала ему надежду на победу. Волхан не хотел лишаться этой надежды, но и поверить в нее до конца он не мог.
К ночи, вернее к тому часу, когда спины, руки, ноги и желудки решительно заявили, что настало время отдыха, была проделана огромная работа. Орчонок Кэрр и его молчаливый напарник Микар сперва крутили носами, не очень довольные командованием какой-то девчонки, но потом осознали ее замысел и впряглись в работу, как рудничные тяжеловозы в вагонетку.
– Значит, смотрите, – Марусенька поясняла для всех, но смотрела только на помощников: она ответственно отнеслась к поручению обучать парнишек и гоняла их в хвост и гриву, натаскивая с рук. – Эти клинки из хороших сплавов. Они источены корро... ржавчиной, – поправилась гномишка, избегая ученых слов. – Поэтому мы будем сковывать их по трое – с перекручиванием полос. Должно получиться не хуже черного орочьего булата, но немного помягче, потому что тут большая примесь мифрила и бронзы. Это будут хорошие одноручники, я бы советовала сразу подгонять их друг к другу как спаренные, но если ваши бойцы не умеют работать двуми мечами...
– Некоторые умеют, – как обычно кратко кивнул Кэрр.
– Отлично. Половину перековываем в парные мечи, а к половине нужны будут кинжалы или щиты. Теперь смотрите, вот здесь я отобрала все тяжелые металлические предметы, от которых нам мало толку: кастеты без пары, обломки шлемов, тут даже ступицы боевых колесниц есть. Всю эту кучу нам нужно будет переплавить. Вы позовете побольше народу и я покажу, как построить печь-вагранку. Вечный уголь у вас есть, я надеюсь?
– Сейчас, – немногословный, как и его приятель, Микар двинулся к воротам цеха и отдал какие-то распоряжения. По коридору затопало множество ног.
– Так, что тут еще? Эти наконечники тоже пойдут в плавильню, отчищать их нет никакого смысла – половина сломается, а половина отвалится потом от древка. А вот эти доспехи из богатого мифрилом сплава. Если их начистить, будут здорово блестеть, но нам этого как раз не нужно. Беш, их нужно подбить войлоком или любыми толстыми тряпками. А потом обтянуть кожей. Кожа годится любая – даже невыделанная, правда она потом вонять будет. Займешься?
– Да, я понял, – обрадованно кивнул бледный кожевенник. – Волхан сказал мне, что у них несколько сотен старых шкур, совсем покоробившихся, но я сумею их размять.
– Можешь разминать в воде, – кивнула гномишка. – нам сейчас не до тонкостей, зато мокрая шкура присохнет намертво. Отделывать замшу с тройным маслом и дубовым отваром будешь потом – Ларине на туфельки, – Марусенька хихикнула. – Кстати, о Ларине. Что у нас с пенькой?
– Есть немного, – мрачно изрекла полуэльфка. – Жуткая, нечесанная, пополам с кострой.
– А ременные тросы ты плести умеешь?
– Запросто, – кивнула та.
– А квадратные канаты?
– Если только из старых веревок, – задумалась Ларина. – Но они не очень прочные будут.
– Ничего, нам ненадолго, – заверила ее гномишка. – Значит так, бери пару-тройку девчонок порукастее и начинайте. Мне нужны плоские плетеные ремешки для рукоятей, крученые тетивы, поскольку свежих жил тут взять неоткуда. И квадратные канаты, которые хорошо ходят в блоках.
– Поняла, – кивнула полуэльфка. – Это я мигом организую!
– Се... Кор, тебе придется заняться деревяшками. Сумеешь?
– Конечно, – гном улыбнулся раздухарившейся подруге. – Рукояти для мечей, ложа для арбалетов, древки для стрел, копья, что еще?
– Пластины для доспехов – ковать новые нет времени, успеть бы отлить наконечники из этого хлама. Обтянете их кожей – и постарайтесь вставлять в броню где-нибудь сбоку, а не по центру. Щиты – если будет время.
– Я пойду потолкую с Волханом насчет дерева. То, что они использовали для дротиков, никуда не годится.
– Конечно, – фыркнула гномишка. – Эти палки мальчишки нарезали наверху в ближайшем лесочке.
– Ну, что? – спросил у караванщика Волхан, пытливо наклоняясь к низкорослому мастеру.
– Мне нужно дерево, и не только что срубленное. Хорошее, выдержанное, твердое дерево.
– Где же я его тебе возьму, – пожал плечами вождь. – Мы не в лесу.
– В лесу такого не сыщешь. А в шахтах... У вас ведь есть заброшенные штреки? Оставленные выработки?
– Полно, – подтвердил старик. – Что тебе с того?
– Крепи, – в манере Кэрра пояснил Сэдди. – Мореные крепи, которые пару сотен лет пропитывались известковой водой. Разумеется, не те, что сгнили, а наоборот, затвердевшие как камень.
– Хм... никогда бы не додумался! – с уважением заметил вождь. – Для нас они казались бесполезными, как камни под ногами.
– Какие камни? – небрежно спросил гном, поднимая жеоду размером с яйцо. – Вот эти? – и от точного удара о базальтовый выступ скалы в руках гнома вспыхнула щетка нежно-розового кварца. Вождь с легкой опаской принял каменный кругляш с отколотым краем.
– Да, я понимаю, насколько мы кажемся тебе неумелыми и примитивными, – вздохнул старик. – Не понимаю, как вам удавалось столь хорошо обучаться мастерить разные вещи и не привлекать при этом внимания надсмотрщиков и монстров, помогающих им.
– Мы просто... жили очень далеко, – гному не хотелось запутываться во вранье.
– И, похоже, дальше, чем я подумал сначала, – покачал головой человек. – Ты расскажешь мне это потом, хорошо? А сейчас я пошлю за деревом для твоей работы.
– Лучше я пойду с твоими людьми сам, – покачал головой гном. – Я разбираюсь в дереве... так же хорошо, как и в камнях, поверь.
– Странные вы, – вождь погладил свою бороду. – Фокусник и девочка, которая всего-то лишь умеет точить мечи! Ну и ну! Готов поспорить, что она еще лучше умеет их тупить – о чьи-то головы.
– Умеет, – кивнул Седди. – Ты в этом убедишься... может быть.
– Благодарю, – церемонно поклонился гному вождь. – Я не знаю, зачем вы пришли сюда, но вы остались добровольно помогать нам – спаси вас боги!
– Когда мы уйдем, не хочешь ли ты отправиться с нами? – неожиданно для себя спросил Седди.
– Я? – наклонил голову вождь. – Или мой клан.
– Конечно, клан, – поправился гном. – Я не посмел бы предложить тебе бежать одному.
– Исчезновение двух новичков мало кого встревожит. Исчезновение целого клана поднимет на ноги всех в округе. За нами будет погоня... – Волхан покачал головой. – Я не могу оторваться от преследования, бросив раненых, больных и детей. Если бы не это... в подземелье все мечтают оказаться наверху. Даже те, кто не представляет, что это такое, не знает куда там идти и что делать. Мы знаем только, что хуже, чем здесь, там быть не может. Хуже некуда.
– Ты родился в шахтах? – спросил Седди у старика.
– Нет, меня захватили в плен, когда ящероиды напали на нашу деревушку. Я был пастушонком, и мог убежать – стадо паслось у самого леса. Но я кинулся спасать маму... Очнулся здесь, – Волхан провел ладонями по лицу.
– Родившимся в темноте будет трудно привыкать к свету, – задумчиво проговорил гном.
– Ничего, это не сложнее чем привыкать к кандалам и бичу надсмотрщика в шахте, чем привыкать, что у тебя нет ничего своего, кроме грязного тряпья на теле... – вскинулся старик.
– Я подумаю насчет погони, – проговорил Седди задумчиво. – Может быть, мы сумеем оторваться или даже сделать так, чтобы никакой погони не было.
– Я пока не буду будоражить своих, – покачал головой вождь. – Сейчас нам хватит забот по обороне.
– Правильно, – одобрил гном. – Лучше вообще не говори им – если среди вас есть предатель, он не сможет остановить вас.
– Мне не приходило такое в голову, – старик задумался. Он не был деспотом в своем племени, всегда обсуждая с кланом текущие дела и способы решения проблем. Но этот коротышка говорил дело: предатель не сумеет предать, если никто не будет знать их цели. Неужто найдутся такие, кто оказавшись на свободе, захотят вернуться в коридоры? Конечно нет! С этими мыслями вождь присел на застланную шкурой каменую скамью. Его спина все чаще ныла в сыром холоде подземелья, и он понимал, что недолго осталось до того дня, когда клану понадобится новый вождь. Беда была в том, что ни один из младших помощников не годился на эту роль. Они умели исполнять приказы, они умели думать, они были дипломатичны с соперничающими кланами и великодушны со слабыми, но вести за собой не умел ни один.
А теперь появилась эта девчушка... вроде бы совершенно не похожая на командира, на полководца, как их описывают легенды. Но вокруг нее работа начинала спориться быстрее, на лицах чаще мелькали улыбки, и, хотя малышка хваталась за все стразу, дело двигалось как по волшебству. Она буквально заражала всех вокруг своей энергией. Даже безумный парень, по тусклым глазам которого вождь сразу определил раба дурманящего зелья, причем безнадежного, при этой Авен суетливо бросался помогать.
Хорошо бы она осталась в клане! За пару лет Волхан сделал бы из нее своего преемника. Но, скорее всего, залетные птички не задержатся в коридорах надолго. Чудо, что они остались помочь хоть сколько-нибудь.
Волхан не признавался в этом никому, но он опытным взглядом давно различал тех, кто родился в подземелье, и тех, кто попал сюда в сознательном возрасте. Вот, например, Беш. Похоже, даже его подружка-полукровка не понимает, что парень рос когда-то наверху. И мастерству его обучали не в коридорах. Но у каждого есть право на собственную тайну. Волхан не приставал к пленникам с расспросами, понимая, какие камни лежат у них на душе. Память о доме, который разрушили враги, о родных, которых, может быть, уже нет в живых... И о цветах, дрожащих на голых весенних веточках, о нежных розовых цветах, с которыми не сравнится даже горсть розовых кристаллов на заскорузлой ладони.
Тем временем Седди руководил распилом крепей. Он выбирал самые прочные, каменно-твердые, но не пропитавшиеся влагой, как губка, а сухие, звонкие. К тому же приходилось простукивать стены выработок, дабы самовольные лесозаготовки не вызвали обвала в шахтах. Из десятка опор он выбирал от силы одну. Но и этого вполне хватало: бревна в полобхвата должны были дать достаточно материала на весь клан.
Наконец, гном и его помощники устроились в сухом углу цеха. Среди подземников нашлось немало мастеровитых. Хотя их и не обучали в Сердце Гор, рукояти у них выходили ладные, а древки для копий, дротиков и стрел – гладкие и прямые.
В другом углу уже высился под потолок вытянутый силуэт вагранки. В устье печи светились вечные угли, а Ораг и еще пара парней покрепче качали самодельные меха, разогревая плавильню.
Ларина, Дарик и еще несколько подземников под руководством Марусеньки старательно размешивали песок с глиной и опилками. В мягкой смеси гномишка оттискивала нужные им предметы: наконечники копий и стрел, щиты, граненые шары булав. Потом пальцами ловко расширяла эти отпечатки, делая их более отчетливыми, и заодно уплотняя форму.
Отливка заняла весь следующий день. Остывающие опоки на мокрых кожаных полотнищах вытаскивали в соседний коридор, через несколько часов осторожно раскалывали и бережно укладывали отливки достывать на выметенный пол. Затем приходил черед наковальни и шлифовки. Марусенька отыскала камни, пригодные для изготовления наждака. Распределяя невзрачные серые кристаллы помощникам, гномишка усмехалась и косилась на Седди. Но караванщик был так занят разъяснением способов продольного распила бревен, что не замечал этого. Зато на клирика он поглядывал с неизменной настороженностью. Для того отыскалась работенка: Марусенька посадила Дарика вставлять разноцветные камушки в готовые мечи и копья. Парень так старательно занимался этим, что даже приоткрыл рот. Время от времени в его руках вспыхивали неяркие искры – знак того, что накопленная в кристаллах энергия успешно легла магическим контуром на клинок. Но чаще не происходило ничего. Десяток мечей развалились, но никто не обратил на это внимания: о коварных свойствах волшебных кристаллов слышали многие.
На третьи сутки Волхан застал работников спящими. Марусенька задала всем небывалый темп, и, когда была засыпана в вагранку последняя порция металлического лома, сама оружейница тут же заснула на кипе неиспользованных шкур. Следом за ней попадали с ног канатчики, кожевенники, вагранщики и все остальные. Когда последняя опока встала в коридоре, Кэрр улегся на солому рядом с ней и тоже уснул. Вдоль правой стены цеха в подставках сверкали десятки клинков, копий, дротиков, лежали новенькие арбалеты с почерневшими от времени накладками, в сыромятных тулах топорщились стрелы с оперением, вырезанным из жестких, но тонких перепонок огромных летучих мышей.
