Другую группу возглавлял полуорк с искалеченной спиной. Уродливый горб перекашивал его фигуру на сторону, но могучие руки говорили о том, что боец он отменный. Вокруг него в дружине находились в основном гномы и полугномы. Этот горбун рассматривал новичков с легкой задумчивостью. Полуэльфка кокетливо повела плечиком, но, заметив, что это не впечатляет горбуна, выложила перед собой моток веревки, сплетенной из подземного плюща. Веревка заинтересовала горбуна гораздо больше, он наклонился и потеребил ее пальцами, проверяя плетение.

Но третья группа тоже присматривалась к веревке. Возглавлял ее старик, покрытый шрамами до такой степени, что черты лица совершенно искажались, напоминая маску из древесной коры. Среди бойцов, окружавших его, было примерно поровну парней и девушек, державших кинжалы и дротики с видом опытных воинов. К тому же они все носили простейшие кожаные и деревянные доспехи. Марусенька снова пихнула Седди в бок и постучала по его ноге. Гном нарочито неловкими движениями пожонглировал камушками, потом, гыгыкая, вынул из воздуха осколок кварца, блеснувший в свете фонарей. Потом вытянул из марусенькиного уха веревочку с узелками и в довершение всего заставил ее подняться на ладони, словно разъяренную змею, затем упасть ему в руку и исчезнуть.

Теперь уже все пялились на гномов, игнорируя полуэльфку. Марусенька успела заметить на лице девушки облегчение.

– Эй, фокусник, пойдешь ко мне? – надменно произнес светловолосый. Седди гукнул и осклабился.

– Он только со мной, – жалобно пискнула Марусенька. – Он дурачок у меня.

– Ничего, мы о нем позаботимся, – смерил ее маленькую грязную фигурку предводитель. – А таких недомерок, как ты, нам не надобно.

– Ты зарываешься, Свакс, – прошелестел горбун. – Новички выбирают сами, наше дело только предложить им покровительство. Я бы взял троих. Фокусы – это ловкость рук. Я бы хотел, чтобы гном обучил фокусам моих бойцов. И веревки мне пригодятся. А четвертый что умеет? – горбун указал коротким мечом на спутника полуэльфки.

– Он шьет, – невыразительно сказала девушка. Марусеньке было очевидно, что и полуорк чем-то не устраивает девицу.

– А моим ребятам кроме честного клинка никаких фокусов не надо, – усмехнулся иссеченный старик. – А вот поразвлечься на досуге было бы неплохо. А что ты-то умеешь, кроме как сопли ему вытирать? – грозно спросил он у Марусеньки. Та чуть не ляпнула, что умеет ковать оружие, но во-время прикусила язычок. Откуда здешним подземным полурабам знать секреты кузнечного дела? Но...

– Я умею оружие чинить. Точить, кромку править, закреплять гарду, – гномишка гордо прищурилась. – Если есть чем. Инструментов у меня нету.

– Инструменты найдем, – старик задумался. – Хорошее дело. Только вот подружка твоя мне не годится. Она к дисциплине-то неприученная, сразу видно.

Марусенька быстро зыркнула на полуэльфку. На низко опущеном лице девушки читалась огромная надежда. Видимо, попасть к старику было лучшим вариантом для бесприютных новичков.

– А веревки-то ейные? – изумилась Марусенька, глядя на старика круглыми глазами. – Дисциплина что – получит два раза по шее и приучится. Зато веревки... а припадошный ее шить умеет, это тебе тоже не камнями кидаться.

– Ишь, языкастая, – старик выглядел скорее довольным, чем рассерженным, не смотря на слова о дисциплине. – Ну, коли пойдете, беру всех четверых.

Тут полуэльфка кинула на гномку взгляд, полный такой благодарности, что Марусеньке стало прямо не по себе. Для нее это все было игрой, ловким маневром, направленным на поиск ее личного врага. Она не собиралась тут жить, и интересы той или иной подземной стаи ее не касались. Видимо, близость безлюдных проклятых земель, кишащих монстрами, отсутствие хорошего вооружения и отряды надсмотрщиков удерживали большинство рабов от бегства. Гномам же не составило бы никакого труда покинуть это место – стоило только забрать свое оружие в горелой комнатке.

– Вы не слишком ли спешите? – наглым тоном произнес еще один предводитель, в окружении бойцов появившийся из того же коридора, что и гномы. – Мне кажется, новички должны выбирать из всех кланов, а не из самых шустрых.

– В коридорах лучше быть пошустрее, сынок, – отозвался старик с насмешкой. – Неужто ты так соскучился по книжкам, что захочешь взять себе контуженного фокусника?

– Фокусника? – парень, плечистый и коренастый, скривился. – Нет, я больше не держу бездельников. Тем более придурков. А вот веревки и оружие мне нужны не меньше, чем всем. Эй, вы, предлагаю двойную пайку. А тебе, красавица, и еще кое-какие поблажки.

Полуэльфка задумчиво окинула парня взглядом. Он был хорош собой, но как-то взвинченно зол.

– Без брата не пойду, – отрезала она.

– И я тоже! – пискнула Марусенька.

– Ну-ну... – неопределенно ответствовал вожак. – Там видно будет, – и он резко скомандовал своим бойцам возвращаться. Те отступили в коридор, пристально рассматривая свиту старика. Полуэльфка побледнела.

– Слушай, пойдем лучше к орку, – быстро прошептала она гномишке. – Кажись, Грой собирается напасть на Волхана. Я не хочу участвовать в драке. Если попадем в плен, Грой нам припомнит отказ, вот увидишь!

– А орку твой брат нужен? – спросила гномишка, чтобы потянуть время. В ее планы тоже не входило вмешиваться в подземные драки. Это могло помешать ее поискам.

В этот момент раздался звонкий топот металлических сапог, и пара закованных в доспехи людей втащила в пещеру еще двоих новичков.

– Вот, ребята, получайте подкрепление, – хмыкнул один из них. – Энтому сегодня руку раздробило камнем, а этот – отвальный шлак, хотя и целешенек. Ничем больше порадовать не могу, – и надсмотрщики с хохотом удалились.

На краю квадрата остались стоять двое мужчин: старший, заросший черной бородой, баюкающий обмотанную заскорузлым от крови тряпьем руку и гибкий молодой человек в относительно чистой одежде, бессмысленно улыбающийся пятнам света.

– Что значит «отвальный шлак»? – резко спросила у полуэльфки Марусенька. Ее лицо внезапно превратилось в ледяную маску убийцы, заставив Седди буквально похолодеть от ужаса.

– Уроды ненормальные, которые чернолист жуют или курят, – пояснила девушка. – Не знаю, где они его берут, а только коли кто попробовал, так без мозгов остается навсегда. Правда, работать они могут. Следить только за ними нужно: они запросто как по камню рубанут киркой, так и себе по ноге или соседу по башке. Полные идиоты. А если чернолиста им не давать, то в любой момент могут подохнуть. А могут и оклематься.

– Я возьму обоих, если они согласны, – Снова подал голос старик. – Мне дюже нужны люди. Даже отвальный шлак может пригодиться, а уж сильный парень тем более.

– Ну, подруга, – скомандовала Марусенька жестким приглушенным голосом. – Идешь со мной к Волхану или нет? Быстро отвечай!

– Я... иду, – перепуганно пискнула полуэльфка. – Иду!

– Тогда отвечай ему, словно ты у нас главная, давай! – продолжала командовать гномка сквозь полусжатые губы.

Девушка покосилась на нее, поднялась и произнесла формулу принятия покровительства от лица их четверых. Покалеченный мужчина повторил слова за ней, а любитель дермана бессмысленно разглядывал свои пальцы, тоненько хныкая.

– Ты зарываешься, Волхан! – прорычал Грой. – Все свидетели, ты даже не дал остальным высказаться.

Однако, прочие вожаки не горели жаждой ссоры.

– Зачем мне вся эта шваль? – протянул красавчик Свакс. – А веревки я куплю потом у Волхана. Мы не считаем каждый кусок мяса, как некоторые.

– Только Волхан может возиться со всеми подряд, – согласился горбун. – Мне нужны крепкие здоровые бойцы, я и так кроме своих теперь кормлю лишних ублюдков, которых нам принесли от Гроя, – и он усмехнулся.

– Ничего, зато в наших коридорах стало чище. – оскалился Грой. – И мы еще увидим, кто чего стоит, Тизур!

С этими словами он развернулся и увел свою дружину. За ним разошлись и остальные. Свежепринятые потащились следом за бойцами Волхана. Седди пытался понять, что же случилось с Марусенькой. Девушка выглядела как перед смертельной схваткой, но при этом не подавала ему никаких знаков. Что происходит?

Новичков привели в восточные коридоры и показали несколько пещерок-спален, расположенных неподалеку от родника в главном коридоре. Бойкий крепыш с дротиком пояснил им, что на один свисток нужно вылезти из спальни и приготовиться к проверке, на два – собраться в главном зале, на три – хватать оружие.

– Оружия мы вам пока не дадим, конечно, – пожал он плечами, – но несколько рогатин и дубинок у нас для новичков в запасе найдется. Лучше, чем пустые руки. Да следите за шлаком. Такие, как он, себя не контролируют.

– Последим, – отозвался калека. – Этот, похоже, безобидный. Только все няньку зовет, да хнычет, а работает как заведенный.

– Ну смотрите. Тренировки начнутся завтра с обеда. У нас оружием владеют все, – боец отправился восвояси, предоставив новичкам устраиваться как им угодно.

– Хорошо-то как! – полуэльфка мигом нырнула в спальню и зашуршала там соломой. – Соломка свежая! Недаром про Вохана говорят, что он своим как отец родной!

– Если Грой нападет, в солому закопаешься? – насмешливо спросила Марусенька.

– Посмотрим, – неохотно отозвалась девушка. – Меня Лария зовут, а тебя?

– А меня Авен, – хмыкнула Марусенька. По спине у Седди пробежали мурашки – этот голос ему был слишком хорошо знаком. – А это Кор.

– Кор хороший, – осклабился Седди.

– Лария, надо! Надо! – каким-то надорванным голосом произнес вдруг худой парень. – Отведи меня, пожалуйста.

– Тьфу ты, совсем забыла! – рассердилась полуэльфка. – Пойду отведу его в отхожее место. В незнакомом месте он сперва один не может, но через пару дней приучится, – Пошли, Бешик, пошли! – и они удалились в сторону недвусмысленного запаха в глубине коридоров.

– Ну а я, коротышки, Ораг, – представился калека. – Каких кровей – сам не знаю, родился тут, вырос тут, был даже главой клана, да вздумал увести своих на волю. Ясное дело, скрутили нас и в шахты.

– Это которых недавно разогнали? – показала осведомленность гномишка.

– Не, нас повязали уж лет пять назад, – мотнул головой бородач. – Предатель у нас был, вот какое дело.

– Неужели никому не удавалось отсюда сбежать? – удивилась Марусенька.

– Почему нет? – пожал плечами Ораг. – Бегут. По одиночке бегут и целыми кланами. Только никто не знает, далеко ли убегают. Обычно беглецов в другие шахты отправляют, в незнакомые места.

– А что, таких шахт еще много? – спросила гномишка.

– Думаю, что не одна и не две, – пожал плечами калека. – Наверху война все время, пленных ведь привозят и привозят, опять же, дети подрастают. Некоторые тут уже в третьем-четвертом поколении рабы. А некоторые и не знают про себя ничего. Как сюда попали, почему – в памяти дырка. Небсь, колдовство какое-то.

В эту минуту безучастный любитель чернолиста опустился на четвереньки и полез в отверстие спальной пещерки, возле которого сидела Марусенька.

– Куда! – возмутилась гномка с такой брезгливостью, словно парень был выпачкан в чем-то. – Куда прешь, безмозглый!

– Тетя, не бей! – тот вскинул руку, но смотрел мимо гномки. – Я все помыл, все

помыл...—и он заполз в кучу соломы, свернувшись калачиком.

– Тьфу ты... – опешила Марусенька, не находя слов. – Вот укурок! Теперь придется в другом месте лечь.

– Да выпихай ты его! – посоветовал Ораг. – С такими только строго надо. У них мозгов почти не осталось.

– Да-да... – задумчиво кивнула гномка. – Завтра наподдам ему, – с этими словами она полезла в другую спаленку. Седди было дернулся к соседнему отверстию, но она рыкнула:

– Кор! Тут ложись, в ногах!

Караванщик устроился на соломе у самого входа. Пещерка была крохотная, но для двух гномов места хватало с избытком. Ораг возился со своей повязкой, шипя и поругиваясь. Эти звуки внезапно обеспокоили одурманенного парня. Он выполз из норы и приблизился к калеке. Тот хотел отпихнуть несчастное существо, но юноша уверенно взялся за бинт:

– Помогу... – прошелестел он. Седди смотрел с интересом. Похоже, руки парня действовали по старой памяти, ровно и аккуратно бинтуя покалеченную руку Орага. Тот пару раз зашипел, но не сильно. Подобрав на полу какие-то щепки, парень неторопливо соорудил лубки для сломанных пальцев и запястья. Рука стала выглядеть, словно грабли, но даже не очень опытному в целительстве гному было ясно, что это профессиональная работа.

– Ну, молодец, молодец, – погладил парня по голове Ораг. Видимо, калека уже усвоил, как нужно обращаться с недоумком, покуда их вели сюда. Юноша заулыбался преданно.

– Иди спать! – подтолкнул его к соломе Ораг. – Отдыхай. Завтра работать будем.

– Спать, – в принципе, парень казался не столько безумным, сколько сильно погруженным в свои мысли. Даже глаза его были обращены куда-то вовнутрь. Он снова свернулся калачиком и замер.

Ораг покрутил головой, видимо поджидая возвращения Ларии. Наконец, полуэльфка появилась из коридора, объясняя своему Бешику:

– Беш, мы теперь тут живем, понимаешь?

– Я понимаю. Я не дурак.

– Ты не дурак, ты просто забываешь все после припадков. Мы теперь живем у Волхана. Повтори.

– У Волхана. Лар, я в порядке, даже голова не болит.

– Палочка твоя где? – заботливо проверила что-то полуэльфка. – Завтра будешь шить. Тут нас не должны обижать.

– Я спать хочу, – парень вяло махнул рукой. – Завтра расскажешь мне еще раз.

– Не вздумай уйти куда-нибудь! – погрозила ему пальцем девушка.

– Не уйду я больше, – похоже, контуженный обиделся на назойливую заботу. – Мне уже гораздо лучше.

– Ты не болтай об этом, а то тебя сочтут здоровым – и в шахты, – предупредила Беша полуэльфка.

– Да уж соображу, – отозвался тот.

Ораг подошел к девушке и сказал ей что-то вполголоса. Лария кивнула и указала на росшие по стенам плети плюща. Ораг пожал ей руку здоровой ладонью, очень довольный.

Потом Лария с Бешем забрались в свою пещерку, и вскоре оттуда раздался раскатистый храп. Отправился на покой и Ораг, придерживая причудливо забинтованную руку.

– Как она с ним спит, а? – изумилась за спиной караванщика Марусенька. Седди резко оглянулся. Гномишка стояла на четвереньках, оскалившись по-волчьи.

– А я тоже храплю? – почему-то смутился Седди.

– Случается иногда, – отмахнулась от него гномишка и поползла наружу. Когда Седди дернулся было за ней, она недвусмысленным жестом отправила его на место.

Гномишка подобралась к пещерке, где спал одурманеный зельем парень. Его лицо, полускрытое соломой, было безмятежным, но не безумным. Он тихо улыбался во сне – возможно, оттого, что Ораг похвалил его перед сном. Марусенька достала из кармана мятый листок с нечетким рисунком и некоторое время рассматривала его. Хмыкнув, гномишка убрала листок в карман и отправилась обратно в свою пещерку. Седди не стал у нее ничего спрашивать. Он выудил из-под лохмотьев припрятанный тонкий теплый плащ и заботливо накрыл им гномишку. Марусенька благодарно улыбнулась ему. Ей хотелось обрадовать караванщика, сказав, что уже завтра они смогут вернуться к своим друзьям, но желание немного подразнить его неведением перевесило. «Вот завтра и скажу!» – подумала гномишка, мгновенно засыпая.

Седди беспокойно ворочался возле подружки. В отличие от нее он понятия не имел, каковы их планы, и чего следует ожидать. К тому же ему не понравилось выражение лица вожака Гроя и опасения Ларии насчет нападения на Волхана. Седди прикидывал так и этак пройденный ими путь. Получалось, что оружие они умудрились припрятать аккурат на территории гроева клана. Незадача!

В какой-то момент под боком у гнома что-то непривычно зашуршало. Он пошарил в колкой соломе и обнаружил там бумажку с нечетким рисунком. На ней почерком Марусеньки было торопливо накорябано: «Как ево видела Соничка». С листочка смотрело улыбаюшееся лицо в обрамлении жреческого клобука из светлой ткани. Седди тяжело вздохнул, осторожно свернул листочек и сунул его под бок Марусеньке, так, чтобы девушка обнаружила его, проснувшись.

Гномишка спала беспокойно. Она то и дело стонала, тоненько вскрикивала и даже взмахивала руками. Караванщик поплотнее завернул ее в плащ и лег так, чтобы согревать девушку своей широкой спиной. Это выглядело достаточно невинно, дабы не оскорбить гордую гномишку. На душе у гнома было муторно. Ему хотелось бы предотвратить очередное убийство. Справедливость он видел не в кровавой резне, а в борьбе с источником зла. Преступников должен судить суд: магов, Старейшин или правителей, неважно. И уж совсем не дело заниматься беззаконием такой славной гномишке, как Марусенька. Но что он мог поделать? Еще раз оказаться предателем в ее глазах, защищая врага?

Седди решительно уперся ногами в проем пещерки. Если Марусенька попытается вылезти, то она неизбежно разбудит его, а там... там видно будет. С этими мыслями гном уснул.

Она опустилась на корточки с чувством облегчения. Он нашелся!

Мальчик протягивал ей руки. В его глазах был испуг и непонимание.

– Давай уйдем отсюда! – умолял он ее. – Мне тут очень страшно. Я все время один.

– Но я не знаю куда... – она была растеряна, но не испугана. Взяв чистую, прохладную ладошку, она потянула его за собой. – Давай попробуем, не плачь!

– Не уходи больше от меня, – тихо произнес ребенок. – Мне не справиться одному.

– Ты сам виноват, – попеняла она ему. Конечно, она была очень, очень сердита на него, но не срывать же теперь зло на беззащитном. – Ты хотел обмануть меня! Не пищи, я тебя не брошу, – поспешно добавила она, видя, как в темных глазах набухают слезы.

Они шли в странном, изогнутом пространстве, не похожем ни на что виденное ею до сих пор. Но она почему-то знала, что тут так и должно быть. Время от времени пространство пересекали полосы – светлие и темные, уходящие в глубину, как наполненные тьмою и светом щели.

– Может, прыгнем в одну? – предложила она малышу, останавливаясь у светлой полосы. Ребенок заглянул вниз. Там на соломе шевелились во сне две скорчившиеся фигурки.

– У тебя сейчас не получится, – пожал он плечами. – А я уйду туда, – и он махнул в сторону темной щели.

– Неужели ты не можешь мне хоть немного помочь? – рассердилась она. – Ты же должен разбираться во всем этом.

– Я разбираюсь. – мальчик снова всхлипнул. – Но я не знаю, что делать теперь. Ты пришла ко мне, но ты не вся тут. С тобой другая. Я боюсь ее.

– Не бойся. Она умеет прощать, просто еще не пробовала, – пробормотала она, снова берясь за маленькую ладошку. Мальчик прижался к ее руке мокрой щекой.

– Давай попробуем пойти вперед, – предложила она, гладя его по голове.

– Если тебе интересно... – пожал плечами мальчик. – Там тоже нет выхода.

– Рискнем, – она решительно двинулась туда, где по ее представлением был перед. Света стало больше, и через некоторое время изо всех щелей начали появляться полупрозрачные фигуры. Они пробегали несколько шагов, точно по инерции, и исчезали снова.

– Не смотри, – посоветовал мальчик. – Можешь увидеть кого-нибудь знакомого. – Он преданно заглядывал ей в глаза и держался за ее руку двумя ладошками.

– Вот еще! – разумеется, она уставилась на тени во все глаза. Знакомых не было, а путь все не кончался.

– О, вот и я! – указал мальчик на синеватый силуэт. – Ты не обманула меня. Прошло почти пять лет.

– Я никогда не вру, в отличие от тебя, паршивец, – она ласково потрепала его по вихрам. – Ну что, и ты отсюда вернешься назад, или как?

– Я думаю, что не вернусь, – мальчик указал на темную щель, притягивавшую синий силуэт. Тень пыталась сопротивляться, словно плыть против течения, но темнота влекла ее, как магнит. В этот миг ярко-желтая фигурка девушки возникла откуда-то и вцепилась в протянутые руки тени. Оба полупрозрачных создания забарахтались на краю щели.

– Бездна хочет забрать их, – пояснил мальчик. – Это все из-за меня. Потому что я плохой.

– Пойдем, поможем им, – не выдержала она. – Нечего пялиться зазря!

– Это невозмож... – начал было мальчик, но она уже волокла его вперед. Она уперлась руками в упругое, ледяное там, где просвечивало синее и горячее там, где сияло желтое. И весь этот клубок начал понемногу ее усилиями отваливаться от края тьмы, будто влажный снежный ком. Мальчик не выдержал и тоже с азартом уперся ладошками в сплетение теней. Рывок, другой – и оба силуэта исчезли в светлой трещине. Темнота жадно плеснула им вслед.

– Уф! – она оттерла пот со лба. – Ну и задал ты мне работенку! Я бы советовала тебе прекратить попадать в переделки. Тем более, что кто-то очень не хотел, чтобы ты туда попадал, а?

– Я не знаю, кто это, – мальчик был растерян. Он смотрел на свои ладошки, которыми коснулся желтой тени. – Оно теплое. Я думал, что только ты теплая, – в его глазах была надежда и радость. – Оно теплое и оно хотело спасти меня.

– Не знаешь, так узнаешь. Нам надо только выбраться отсюда, – снова напомнила она ему.

Перетекающие в потолок стены сомкнулись перед ними. Тут громоздился гигантский пульсирующий узел, словно десятки различных шлангов с текущими по ним жидкостями кто-то завязал и запутал в беспорядке.

– Ну, давай, распутывай это! – приказала она мальчику. – Иначе я опять уйду!

– Я не могу, – бледное личико было сосредоточенно. – Точка выхода осталась снаружи. И тут столько лишнего...

– Убери лишнее – останется нужное! – предложила она.

– Сейчас, – мальчик вцепился в какие-то черные трубочки, торчащие отовсюду. – Это нужно оторвать, оно сильно мешает, – он глянул на нее умоляюще, словно извиняясь за доставленные хлопоты.

Вместе они тянули и рвали изо всех сил, пока все трубки не лопнули, хлестнув их по рукам.

– Давай! – крикнула она азартно. Мальчик перевернул две петли и вытянул конец какой-то лохматой веревки.

– Привяжи это сюда, – приказал он ей. – Если у тебя сейчас получится, я никогда не обману тебя больше.

– Если у меня получится? Ты соображаешь, что это значит? – возмутилась она. – Да это все изменит!

Мальчик пожал плечами, смущенно глядя на нее:

– Мир все время меняется. Я хочу дожить до... того, теплого. А ты... достойна такого дара.

Она приобняла его за плечи. Ее маленький приятель порядком замерз в этом месте. Надо же вляпаться в такое приключение. Ох, эти мальчишки! Хорошо бы напоить его горячим, пока не простудился. И накормить таким... сладким... И завернуть во что-нибудь.

– Слушай, а почему мы все понимаем, но ничего не помним? – удивилась вдруг она.

– Потому что если мы вспомним, нас выкинет отсюда. Наша связь и так очень слаба. И время истекает, – пояснил мальчик. – Потяни вот это! – он сунул ей какой-то зеленый гладкий канат. Сам он пыхтел изо всех силенок.

– Долго еще? – она не сердилась на него, но бесконечная возня с узлом начинала ей надоедать.

– Я не знаю. Я все равно не могу подобраться к точке выхода, – он чуть не плакал. – Прости меня, пожалуйста!

– Может, позвать кого-то тебе на помощь? – предложила она примиряюще.

– Для этого я должен быть в состоянии хотя бы разговаривать, – вздохнул мальчик. – Я пытаюсь добиться этого. А у тебя есть знакомые маги?

– А как же! – она усмехнулась. – Целая куча! Например, Клайд... – при звуке имени клирика что-то произошло в окружающем пространстве. Мальчик внезапно упал, сбитый с ног волной дрожи, прокатившейся по полу.

– Нет, не вспоминай! – заплакал он. – Не бросай меня! Я не могу один...

– Прости! – она была искренне огорчена. – Я нечаянно! Я не хотела.

– Сонечка, Сонечка! – мальчик полз к ней, утирая слезы. – Вернись!

– Я не... – стенка лопнула прямо перед ее носом, как пузырь, и она полетела куда-то вниз, вниз. Колкая солома приняла ее, окружив реальностью, надежным щекотным касанием и знакомым запахом.

– Я не Сонечка.... – прошептала Марусенька, утирая слезы. Седди спал, свистя носом. Гномишка осторожно и бесшумно перебралась через спящего караванщика и подползла к пещерке, где спал укурок. Прежде спокойное лицо юноши теперь было залито слезами, он тихо стонал, глядя на нее. В его глазах было узнавание пополам с отчаяньем.

– Не бросай меня, Сонечка! – произнес он. Это не был голос напуганного ребенка. Это говорил взрослый, переживший страшную потерю и погруженный в полное отчаянье.

– Вот что ты натворил! – сердито прошептала ему Марусенька. – Что мне теперь с тобой делать? Ты же ничего не соображаешь. Ты уже почти мертв. Оставить тебя в этих коридорах – ты не протянешь и года. Что мне толку от такой мести, – гномишка вытащила из-за пазухи свой заклятый кинжал и погрозила им парню. Бывший клирик слабо улыбнулся и подставил под лезвие горло. В его глазах читалась готовность умереть за нее, для нее – лишь бы до конца быть рядом с ней, своим единственным другом.

– Ты все испортил! Я не могу убить заблудившегося ребенка! – оттолкнула его Марусенька. По щекам человека потекли слезы. Гномишка еще раз посмотрела на заплаканное бледное лицо и спрятала оружие. Парень как волчонок дотянулся до ее ладони и прижался к ней щекой. Марусенька вынула из-за пазухи не очень свежий носовой платок и утерла им мокрое лицо клирика. Вся ее злость испарилась куда-то, как плевок на раскаленной стальной болванке.

– Ладно, отведу тебя к Кселле, пусть она разбирается, – буркнула гномишка и старательно укрыла парня какой-то тряпкой, валявшейся там же в пещерке. – Спи давай!

Потрясенный Седди не успел даже спрятаться и притвориться спящим. Он так и стоял с разинутым ртом, как громом пораженный, глядя на Марусеньку, утиравшую слезы своего злейшего врага и укрывавшую его на ночь.

– Нечего на меня таращиться, – надулась гномка. – Похоже, что судьба за нас с Сонечкой уже отомстила. Завтра мы заберем его отсюда. Пусть маги вправят ему мозги на место, а потом спросят, как нас расколдовать.

– Его узнают. Накажут, – сглотнул гном. Он боялся спугнуть происходящее чудо. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы на коленях вознести благодарность Марф.

– А мы ему дадим того зелья, что нам жрец всучил. Изменим его внешность, – подмигнула караванщику гномишка. – И не вздумай проболтаться, слышишь? Вот когда он снова станет нормальным, я его может вызову на поединок, по-честному.

– Где-то я это уже слышал, – пробормотал гном себе под нос, снова вползая в спальную пещерку. Марусенька, весьма довольная собой, уже устраивалась на соломе.

– Знаешь, – философским тоном произнесла она в потолок. – на свете есть вещи, подходящие для мести гораздо сильнее убийства.

– Например? – повернулся к ней гном.

– Например, утирать одному великому магу сопли. Даже если я пальцем его не трону, он этого позора никогда не забудет! – хихикнула гномишка и натянула плащ себе на голову.